10 книг о возвращении с войны
Американский морской пехотинец ветеран Фил Клей, чей сборник рассказов о войне в Ираке выиграл Национальную книжную премию, выбирает свои любимые книги о возвращении на родину с военного конфликта.
"Я потратил годы, пытаясь распутать клубок своих мыслей и чувств, связанных с возвращением с войны, и я вряд ли единственный писатель-ветеран, который решил сделать это. В своем обзоре художественной литературы и поэзии, вышедшей из историй военных действий Ирака и Афганистана, американский журналист Джордж Пакер называл возвращение домой как "момент истины" для современной военной фантастики. Такой же, какими стали сцены массовой резни в окопах для Первой Мировой войны, или какими были патрули через джунгли во Вьетнаме. Но эти ранние конфликты также имеют свои собственные переполненные эмоциями возвращения домой. Вот некоторые из книг, которые помогли мне над этим хорошенько поразмыслить."
1. «Одиссея» Гомера
Без сомнения, мы должны вновь и вновь обращаться к Гомеру. Какой же это совершенный момент, когда Одиссей впервые просыпается на родной земле и не может признать свою родину. Он удивляется и желает узнать: «Какими здесь являются люди: жестокими, дикими и беззаконниками? Либо они дружественные незнакомцы, богобоязненные мужья?». Как выясняется, и то, и другое.
2.«Кориолан» Уильяма Шекспира
В данном произведении раскрывается образ ветерана, и описываются те страдания, которые он пережил за свою страну. «Покажи он нам свои раны да расскажи про свои подвиги, так мы наши языки в эти раны всунем и за них говорить начнем», - так обращался к Шекспировскому персонажу простой Римский житель. И если продолжать говорить образно, то отказ Кориолана показывать свои раны говорит об его целостности и в то же время его опасном презрении к мирным жителям, за которых он якобы боролся.
3. "Улыбнись, СВУ Везде" Якова Сигела
В этой истории переплетаются сцены небольшого воссоединения ветеранов, которые сопровождаются интенсивными спорами между рассказчиком и его женой. Она настойчиво утверждает, что он закрывается от нее и делает фетиш из своего прошлого за границей. "Должна ли я тоже делать вид, что ты никогда не сможешь понять меня, потому что у тебя была хорошая семья, а мне пришлось смотреть, как моя мама умирает и как мой брат устраивает проводы?", - говорит она. Рассказчик в этом не уверен, хотя… «После взрыва бомбы, когда вы пытаетесь убедиться, что все хорошо, как насчет тишины после, когда взрыв по-прежнему звенит в ушах?, - говорит он. - Как вы собираетесь услышать и понять себя самого в прошлом, пройдя через все это?"
4. «Билли Лин – Долгая дорога» Бена Фонтейна
Это смешная книга жестоко высмеивает пустые, глупые ритуалы и тот политический театр, который характеризует нашу реакцию на вернувшихся ветеранов. Главный герой, прибывший из Ирака со своим отрядом для того, чтобы принять участие в награждении в перерыве футбольного матча, оглядывается по сторонам и думает: «Есть какая-то грубость и бездушие в действиях моих сограждан-американцев, какая-то алчность, экстаз, зуд, идущий изнутри, из самых глубоких потребностей. У меня такое ощущение, что всем им что-то нужно от меня, этой своре небогатых адвокатов, дантистов, футбольных мамаш-болельщиц, вице-президентам корпораций. Что все они хотят оторвать себе кусок от меня, едва повзрослевшего бойца, зарабатывающего 14, 8 тысячи долларов в год».
5. «Регенерация» Пэта Баркера
В начале этого романа во времена Первой Мировой войны доктор Уильям Риверс – психиатр поэта Зигфрида Сассуна – держит антивоенный манифест своего пациента и говорит: "Мне просто только что пришла мысль, что даже диагноз неврастении, возможно, кажется неловким по сравнению с этим". Душевные страдания Сассуна – это реальность. И для тех, кто хотел бы отделаться от того, что поэт просто не мог не сказать, она, возможно, еще сможет принести пользу.
6. «Смерть в Андах» Марио Варгаса Льоса
Есть короткая сцена в этой книге, в которой группа повстанцев врывается в город Андамарк, подхлестывая в перепуганных гражданах революционные настроения, и с их помощью осуждает, а затем атакует капиталистов города, представителей сексуальных меньшинств и другие нежелательные элементы. После завершения «великого ослепительного взрыва нереальности» население остается лицом к лицу с «неубранными трупами, над которыми роились мухи, разбитыми лицами и распоротыми кнутами спинами, которые уже тронуло разложение». Здесь описано не физическое возвращение с войны, а возвращение к нормальности после оргии насилия. И затем повстанцы уходят. А приходит национальный патруль и государственные гвардейцы.
7. «Дневник сельского священника» Жоржа Бернаноса
В этом прекрасном произведении Бернаноса мы встречаемся со священником, едущим на мотоцикле с Оливером, который был отправлен в армию в 18 лет, как Ларри Даррелл в романе Уильяма Сомерсета Моэма "Лезвие бритвы". Служба наградила Оливера философскими наклонностями и скептицизмом по отношению к обществу, в которое он вернулся. «Ведь справедливость в руках сильных мира сего только орудие власти, ничем не лучше любого другого», – говорит он.«Можно ли тут говорить о справедливости? Правильнее было бы сказать - несправедливость, но несправедливость рассчитанная, действенная, целиком опирающаяся на ужасное знание сопротивляемости слабого, его способности вынести страдания, унижения и невзгоды. Несправедливость, поддерживаемая на должном уровне давления достаточном, чтобы безостановочно вращались все колесики гигантской машины, производящей богачей, но в то же время не слишком высоком, чтобы котел не взорвался».
8. «Дух моего отца восходит в дождь» Патрисио Прон
Рассказчик Прона, проживая за рубежом со стертой от употребления наркотиков памятью, благодаря чтению новостных статей отца о случаях исчезновения людей в его родном городе, начинает более глубоко размышлять о грязи и мерзости войны. Этопозволяет ему восстановить утраченное чувство единения с обществом, которому он когда-то принадлежал, но из которого убежал. Это психологическое возвращение с войны, достигнутое благодаря столкновению с прошлым.
9. «Пиво в Снукер-клубе» Вагви Гали
Гали показывает нам совсем другую точку зрения на возвращенного солдата. Рассказчик египетского романиста путешествует с другом в Лондоне после Суэцкого кризиса, где они встречаются с британским солдатом, который служил в Суэце, но "никогда не знакомился с туземцами, ведь это одно из правил в армии". Он рад встретиться с египтянами и не обращает внимания на то, что между ними может быть какое-либо напряжение. Относящийся к более низкому классу общества, малообразованный солдат невольно и неоднократно кидает расистские оскорбления в адрес хорошо образованных представителей высшего класса египтян, которые начинают получать садистское наслаждение от жестокого обращения с ним. Это забавно, но очень, очень больно.
10. «Спальни павших» Эшли Гилбертсона
Я полагаю, что, возможно, включение в список этой книги – это некоторого рода обман, но ведь возвращение с войны неизбежно влечет за собой размышления о тех, кто не вернулся. Эта книга фотографий возникла из желания Эшли Гилбертсона найти способ, чтобы визуально передать отсутствие. Он обратился к семьям, которые после смерти любимого человека сохранили все, что было у него в спальне, как своего рода храм. Запоминающиеся фотографии Гилбертсона, созданные в этих комнатах, дают нам возможность время от времени бросать тревожный взгляд на утрату.
