Старость случится с каждым
- Они обвиняют меня в старости, - ответила Пугачева. – Да, я старая. И ничего с этим я поделать не могу.
И все. Большего ей говорить и не надо было. Я задумалась: а разве она сейчас не права? Разве, обсуждая звезд из прошлого, которые когда-то были молоды, прекрасны и активны, а сейчас на глазах нещадно сморщились, сморщинились, скукожились, которые перестали быть волшебными кумирами вдруг (в нашем представлении перестали), разве мы, говоря о них снисходительно: не тот уже Александр Михайлович, не тот, или «а ты видела, как Джина порезала себя, это же ужас!», - разве мы в этот момент не обвиняем их в старости? Разве Пугачева в своем утверждении не права?
Они стареют. Те люди, которыми мы восхищались и на которых когда-то хотели быть похожими, стареют. И это необратимый процесс. И с этим ничего не поделаешь. Как Пугачева не может ничего с этим поделать, так же и мы не сможем. Люди, которые сейчас обсуждают их старение. И, быть может, даже смеются. Это же нервный смех, не от души. А знаешь, почему? Потому что ты сама прекрасно знаешь, что этот исход ждет и тебя. Что он неизбежен. Что старость - это та болезнь, которой мы все заболеем. Может, пора наконец-то перестать делать вид, что мы этого не понимаем?
И только японские дети закончили свое сочинение словами «а потом я умру»
Мне всегда нравится вспоминать об этом исследовании. Я люблюего за честность. Лет десять назад было проведено одно масштабное исследование: детей младшей школы попросили написать сочинение на тему «Моя жизнь». В исследовании приняли участие дети из разных стран и регионов – в этом и была его ценность.Ребята пустились рассуждать, как они наконец-то закончат школу, потом поступят в университеты, о которых мечтают, дальше найдут работу или, скорее, их с руками возьмут на работу еще на последнем курсе института, потом они женятся или удачно выйдут замуж (потому что, если выходить замуж, то делать это непременно нужно удачно), после свадьбы пойдут дети (даже ученики младших классов соблюдают хронологию и знают, что по-другому не бывает). И все. Вот такая «моя жизнь» получалась у школьников из разных стран.
И только японские дети выделились. Они единственные представляли свою жизнь цельно. Их сочинения непременно заканчивались «А потом я умру.» Я вот почему-то уверена, что даже вас это признание чуть покоробило. Как это, ребенок думает о собственной смерти? Более того, он принимает факт, что умрет? Не рано ли ему об этом задумываться? Ему же еще бабочек сачком ловить, есть лимонно-ванильное мороженое, влюбляться в соседку и до крови сбивать коленки – ему же еще жить и жить! Для чего ему эти мысли? Нужно ли это ставить в пример и этим восхищаться?
Японские дети показали нашу разность в мироощущении – мы по-разному воспринимаем свою жизнь, вначале мы живем без оглядки и на полную и думаем о том, что с нами будет после 40-ка, 50-ти, 60-ти осторожно. Мы будто даже и не думаем об этом, мы боимся об этом думать, нет-нет, с нами этого не случится, мы всегда будем порхать и активничать, всегда будем прелестны и вкусно пахнуть. Старости у нас не будет. А смерти - тем более. Так живем мы. Такое наше сочинение «Моя жизнь». Одним словом, оно принцессовое.
А японские ребята словно возвращают нас к реальности: послушай, красотка, но так не будет вечно, и к этому тоже надо быть готовой, как к сезонной простуде. И вид звезд, которых мы так когда-то любили, которыми восхищались и наследовали, тоже будто показывает нам: девочка моя, а ведь через тридцать-сорок лет ты будешь такая же. И разве имеем мы право обвинять их в старости, изучать их лица на предмет пластических операций, подсчитывать их количество и спорить о их качестве? Разве имеем мы право смеяться над ними или от души жалеть (прости, Господи), если через десяток лет мы сами будем на этом же поле. Это пока тренер держит нас на скамейке запасных. Но это потому, что еще не пришло наше время. Но оно придет, можешь в этом не сомневаться.
Если мы примем факт старости в своей жизни, то начнем жить более осознанно
Еще я иногда вспоминаю этот разговор из «Вина из одуванчиков» Рэя Брэдбери:«- Чтоб мне провалиться! – воскликнул Дуглас. – А я и не додумался! Вот это да! Ясно, как апельсин: старики никогда не были детьми.
- А правда это как-то грустно? – задумчиво сказал Том. – И уж тут ничем не поможешь.»
А ведь так и есть, и этому, действительно, ничем не поможешь. Старики живут, будто они никогда не были детьми: кажется, они сами с удовольствием и облегчением поверили в это, когда надели маску серьезности и безысходности. А молодые живут с четкой уверенностью, что никогда не состарятся. Но это будет. «И тут уже ничем не поможешь,» - хочется закончить фразой Тома.
Но не хочется останавливаться на грустном слове. Знаете, что? Нужно просто принять этот факт. Не думать о нем, но принять. Старость – это то, что со мной, даст Бог, тоже будет. И я буду другой. Интересно, какой я буду, я же обязательно буду другой? Жить с интересом к себе, в общем.
Мне кажется, если мы, как японские дети, примем факт старости и смерти в своей жизни, примем, что это с нами непременно случится, мы будем по-другому относиться к окружающим. Мы будем тактичнее и мягче. Ничего-ничего, со мной тоже это будет, будем напоминать себе изредка. Мы перестанем обвинять друг друга в утраченном совершенстве. Будем находить другие качества (не физические, например), которыми можно восхищаться. В конце концов мы начнем жить более осознанно.
