Варанаси: 5 особенностей святого города Индии
Ни одно из знаний про Варанаси мне не пригодилось
Меня пугали: «Более трэшевого города, чем Варанаси, не найдешь. Там непонятно, из чего на самом деле сделана еда. Если тебя это не смущает, то, конечно, езжай». «Мы долго искали, где поселиться, пока не нашли единственное место, где не воняет крематорием. Ты же в курсе, что там проводят кремации?», — увещевала знакомая. Еще до поездки в Индию я была укомплектована такими «полезными» знаниями про Варанаси по самое горло. И знаете, что? Ни одно из этих знаний мне не пригодилось.Я имею в виду вообще ни одно: ни хорошее, ни плохое. Потому что Варанаси на самом деле оказался совсем другим. Поэтому мой вам совет: будете ехать в этот город, забудьте обо всем, что вам говорили, вычистите из головы все, что вы читали, и, пожалуйста, вообще перестаньте представлять себе. Не давайте волю воображению. Если вы все это выполните, вам здесь понравится. Да что там – вам везде понравится. А я поделюсь тем, что меня впечатлило в Варанаси.
Один из восьми святых городов Индии. Город мертвых и город святых
1. Предрассветный имбирный чай с молоком на гате
Каждое утро, еще до рассвета, мы выходили на гат и наблюдали, как пробуждается жизнь на Ганге. Варанаси — город, который практически на полную мощность живет на реке. С самого утра сюда сходятся местные на утренние омовения и молитвы. Мы сидели, кутались в теплые кофты, зябли от утренней свежести и от картинки, что разворачивалась перед нами: мужчины в саронгах и женщины в сари стояли по пояс в Ганге, молились и залихватски заныривали в воду.«Ты каждый день приходишь на Ганг?», — спрашиваю у местного парня по имени Шива. «Да, конечно. Это же Ганг. Как иначе?», — удивляется он моему вопросу. «Извини, я сейчас задам глупый вопрос. Ты веришь в силу Ганга?», — я понимаю, что задаю глупый вопрос индусу. «А зачем верить? Я знаю. Ганг может все. Вот, например, болит у тебя живот, приходи сюда, выпей воду из Ганга, и живот болеть перестанет. Поняла?». Поняла.
Здесь умываются, моются, стирают, купают буйволов и отдают прах после кремаций. Ганг принимает все. Смотрю на него и стараюсь не думать: интересно, а мой чай тоже сделан на воде из Ганга?
2. Люди, которые устали быть святыми
«Маджур, скажи, а где можно увидеть агхори? Тех аскетов, которые медитируют у погребальных костров, спят с костями и питаются трупами. Их реально тут встретить?», — спрашиваю у местного режиссера. Он родом из Варанаси, сейчас учится на режиссерском в Мумбаи. Приехал на родину отснять документальный фильм. «Если честно, я их никогда не видел», — смеется мне в ответ режиссер. «То есть вот эти парни, вымазанные сажей, это не агхори?», — даже не удивляюсь я. «А ты как думаешь? — заливисто хохочет. — Просто туристы хотят видеть агхори, вот эти парни и отрабатывают, тем самым зарабатывая копеечку».«А садху, Маджур? Вот эти медитирующие мужчины, которые за каждый твой шаг просят денег, они не...?». «Нет, они не садху. Настоящий садху никогда не будет брать деньги, запомни. У меня есть свой садху. Мой гуру, мой учитель. Он учит меня всему. Я прихожу к нему за советом, спрашиваю у него, как поступить в той или иной ситуации, он слушает меня, наставляет меня. Он никогда у меня денег не просил. Впрочем, он никогда не выйдет на гат».
3. Жизнь, которая быстротечнее, чем мы думаем
Только на двух гатах тут проводят кремации. Но этого хватает. Кремацией занимается самая низшая каста. «Почему ты занимаешься этим?», — спрашиваю у мужчины, который взялся рассказать нам об обряде кремации. «Мой дед этим занимался, мой отец, и я должен. Понимаешь, я хочу отмыть свои грехи, очистить карму, чтобы в следующей жизни родиться в другой касте, — отвечает и неспешно продолжает путь. — Мы три раза окунаем тело в Ганг. Семья приносит огонь из храма Шивы, сын (или самый близкий родственник) поджигает тело. Семья пять раз обходит его по кругу. Вот и весь ритуал», — рассказывает.«Ты этим занимаешься? Я имею в виду готовишь к кремации, приносишь дрова и все?», — мне правда интересно, до этого я никогда так долго не общалась с человеком, который постоянно смотрит в лицо смерти. Более того, они знают ее на запах. «Нет, не только. Видишь это старое обугленное здание? Это хоспис. Там живут люди, которые ждут смерти. Некоторые сами сюда приезжают, других мы отыскиваем и приводим. Тех, кто неизлечимо болен, стар, немощен, у кого нет родных и близких. Мы их кормим, смотрим за ними...». «Пока они денно и нощно смотрят на погребальные костры?» «Да. Они ждут своего часа».
В йоге есть теория: каждому человеку отмеряно определенное количество вдохов. А мы все торопимся, бежим куда-то, спешим. Запыхавшись, хвастаем своим мультитаскингом: дескать, смотри, сколько я всего успела, и то, и это, я молодец. Не надо так... Не торопитесь. Расслабьтесь. Дышите глубоко и медленно, наслаждаясь жизнью. Только тут, стоя на гате, смотря на погребальные костры, я поняла главное, что хочу вам сказать: дышите медленно. Не торопитесь. Успеется.
4. Жизнь — это эмпатия
Американец Том вчера прилетел в Варанаси. С собой он привез целый рюкзак вакцин. И сегодня утром занялся своим привычным делом: Том — ветеринар. Он устроился на гате и лечил бездомных собак, которые сами к нему бежали. Он их колол в холку, натирал мыльными растворами, давал таблеточку и отпускал восвояси. Через три минуты вокруг него собралась толпа собак и индусов: одни бежали лечиться, другие помогали лечить. И это был так трогательно. До слез. Люди, вы такие крутые!5. Город, где каждый день восходит солнце
— Ты завтра улетишь на юг, в свой Бангалор, тебя же там будут спрашивать про северян, что ты про нас расскажешь? — спрашивает меня Наив, у которого мы поселились.— Я скажу, что ни черта вы не разные. Вы одинаковые. Просто хотите быть непохожими, вот и выделываетесь.
Расскажу, что Варанаси — город, который пахнет кострами. Только не погребальными. А обычными. Кострами, которые разжигают на улицах, чтобы заварить чай. Расскажу, что это город, где готовят самый вкусный утапам, индийскую пиццу. Расскажу, что это город, где каждый день восходит солнце. Что бы ни случилось с тобой сегодня, ты точно знаешь, что завтра взойдет солнце. Не бывает иначе. Оно всегда восходит. Всегда.
